Первая премьера, или Нифига это не ляпалиссиада*

(«Оркестр», Жан Ануй, трагифарс; театр «Шумим», режиссёр Анна Козловская)

Этот спектакль предназначен мужчинам. Нам очень интересно наблюдать как на протяжении полутора часов скандалит, мирится и обратно дерется вокруг одного мужика* клубок затюканных жизнью и войной (дело происходит после Второй Мировой) французских баб. Для тех, кто смыслит, вполне увлекательное зрелище.

Фабула. На сцене – Оркестр. Шесть струнно-духовых дамочек и субтильный Пианист. Болтающиеся под потолком музыкальные инструменты и их нескладная французская жизнь, постепенно обретающая масштабы общечеловеческие. Привет Феллини с его «Репетицией оркестра». Смешное французское Сопротивление, выражающееся, например, в том, что музыканты стараются играть перед оккупантами фальшиво, повара плюют в супы, а рабочие безбожно халтурят – европейцы, чего с их взять. То ли дело наши славные белорусские партизанен… Фраза о том, что немцы, как известно, хорошо разбираются в музыке, призвана подчеркнуть как им-де было страшно, но они-де все равно Боролись… Дамочки рассказывают о своих проблемах, о мужиках; две из них рвут единственного** (и притом женатого) персонажа, прототипом которому, говорят был сам Ануй. Одна из них, не выдержав я так и не понял чего, красиво стреляется в сортире красиво спертым у анонимного фрица пистолетом…

Не достает спектаклю, по моим ощущениям, этакой сумасшедшинки. Шизофреничности здоровой, чтобы она била по мозгам, держала внимание зрителя напряженным. Намек на нее безусловно имеется, и даже неслабый такой намек, но душе-то ведь не прикажешь, душа-то мятется и требует большего…

Женя Мальгавко в роли Сюзанны гляделась настоящей фам фаталью. Если смотреть в первый раз, нипочем не поверишь, что девочка в школе учится... Практически сложившаяся Роковая женщина. Это, надо отметить, первая ее ведущая роль во «взрослом» спектакле. Орлята, понимаешь, учатся летать…

«Замочившая себя в туалете женщина» – звучит, конечно, несколько физиологично, если не сказать пошленько, зато емко и по существу… Очень сложный персонаж, с которым девушка Женя (и ее дублерша Таня Трошина) отлично справились. Это то самое, что я называю «конгениальность». Респекты обеим.

Ануй, кстати, сортир этот в пьесу специально не вводил – режиссерская находка. Наиболее удачная в спектакле. В тексте, кстати, дважды или трижды им (драматургом, ясен пень, а не спектаклем) упоминается «женщина из туалета»; безотносительно, правда, суицидальной персонажихи. Нормальный получился кунштюк в постмодернистском духе. Рекурсия называется. «Самоцитирование» по-нашему. Оценено по достоинству.

Движемся дальше. Монументальные формы и попа мадам Руководительницы оркестра (мадам Ортанс) в исполнении Настасьи Шадриной бросаются в глаза сразу и надолго. Жаль, блин, накладные. Впрочем, у нее и свои ничего… Так, о чем бишь я? Сыграно, говорю, замечательно. Персонаж – типичный фрейдовский. Своего рода инкарнация Материнского Инстинкта и Знойной Жещины разом. Как она обхаживала хрупкого Пианиста! Пока смотришь всяко-разно обзавидуешься…

Самый безумный персонаж в постановке, аналог Мартовского Зайца, – (Люба Старпович). Рыжая, нелепая, истеричная – и одновременно наивная, очень ранимая – она, пожалуй, самый выпуклый и цельных характер спектакля. Хотя чего там, тут, спасибо Аную и Козловской, – все пары персонаж-актер сочетаются прекрасно. Редкий случай для такого числа исполнителей (один, два… целых восемь штук).

Валя Старпович и Таня Михайленко (Патриция и Памела соответственно) как будто и не играли вовсе. Жили. Наше им Станиславское «Верю!» Отдельный респект Вале за костюмы – они не выглядят взятыми из дома «на спектакль». Они в духе времени, сделаны специально и хорошо обдуманы.

Пианист (Юра Шаров) чересчур юн для этой роли. Мне кажется. И не верится, когда он поет, что прожил с супругой двенадцать лет. Фактура подвела. Но по темпераменту и мастерству попадание полное. Респект.

Подружка Мартовского Зайца (Леона; Елена Старпович) – характер, безусловно, не самый яркий. Но биография и за ним угадывается отчетливо. Придавленная жизнью музыкантша, экс-французская лимитчица. Рабоче-крестьянское происхождение, открытое сердце и сухая жилетка. Респект актрисе за профессионализм, режиссеру – за чутье на характеры.

Придирки.

1. Известная особенность Малунцевского зала – поганая акустика. Слышно было что называется почти все. А я сидел не скажу чтоб сильно далеко и очень напряженно вслушивался. Пьесы не читал, от того часть реплик до меня попросту не дошла. Надо бы выдвинуть платформу с актерами хоть на полметра вперед, ближе к краю сцены. Если, конечно, это возможно.

2. Рука, выдающая листки с нотами должна быть огромной и волосатой. Не исключено, бутафорской.

3. Голос, который распекает оркестрантов из-за сцены должен быть ГОРАЗДО более маскулинным. Гиперболизированно мужским. Богоподобным. Есть резон пустить его в записи.

Вместо заключения. Пьеса про тягостное бабье одиночество в послевоенной Франции. Читал, кстати, что хронический дефицит мужиков в современной России (и Европе) это "ау!" из прошлого – наше вам от сталинско-гитлеровских терроров и Большой войны. Показателен в этом отношении монолог Пианиста о гареме на пляже, который он бы и эдак и так, была б его воля… Парадокс обезлюдевшей и обезмужичившей страны в том, что даже оставшиеся мужички в ней себя счастливыми не ощущают…

Прекрасно реализованная режиссером драматургова идея. Вместе с тем еще, конечно, сыровато, ежели уж придираться по мелочам. Но это-то для премьеры как раз не удивительно. Спектаклю необходимо отлежаться, обкататься на публике. Обрасти «культурным слоем» из мелких находок-фишек. Что не подлежит сомнению, так это то, что ему судьба – цвести и развиваться вместе с театром. Главное ведь что? Ребенок-то из мамки вылез ВПОЛНЕ жизнеспособный. В потенциале, наверное, – даже гениальный. Сам факт того, что к работе придираюсь исключительно по мелочам, уже добрый признак… Повода, значит, серьезнее не нашел. Вот.

P.S. Теперь пара слов чтобы оправдать заголовок. Этот спектакль – первая настоящая театральная премьера, которую мне довелось смотреть в Омске. Честно. К моему стыду.

* По-моему так у филологов называется стилистическая ошибка типа «масло масляное», речевая избыточность. Здесь имеется в виду, что «премьера» уже с французского переводится как «первая».

** Потому что второй мужик так и остается «за кадром», а глюк в образе бравого фрица с кружкой баварского пенного можно за целого мужика не считать. Он же ненастоящий. Призрак из прошлого. Так что максимум половинка. Голос – тоже половинка. Итого – в спектакле задействовано два мужика. И калькуляция точно воспроизводит действительное число лицедеев мужеска пола. Голос и Фриц – один человек. Игорь Болдышев Очень хороший актер.

Атаев Ренат.